Black&blue on my reputation.
Hey oh, listen what I say, oh...
Послушай, что я расскажу.
Это в каком-то смысле сказка, приснившаяся писателю в ночь перед повешением.
Это в какой-то мере мир, в котором он остался.
Послушай: в фонарях на самом деле феи. Нет, не зеленые. Ты смеешься?..
А ты подумай о том, зачем феям сидеть в фонаре. Думаешь, весело проводить всю ночь в сражении с невидимым стеклом? Слепят глаза собственные крылья, рвешься в темноту - куда-нибудь, но отсюда, служить тем, кто не ценит этого, все равно бессмысленно.
Тем, кому "смысленно", будешь служить самостоятельно.
Сядешь на плечо и притворишься светлячком.
Послушай: черное на черном не видно. Поэтому ты никогда не замечал, что на самом деле чугунные поезда исписаны стихами. Это жертвенность, это жертва искусству. Человек не сможет этого прочитать, потому что не будет искать искусства везде, не будет отчаянно встматриваться в поисках красоты. Но ведь теперь ты видишь на неровном черном бензиновые отблески шариковой ручки, да?
Стихи не будут сидеть в груди. Они, на самом деле, как ярость - они требуют выхода, иначе разорвут изнутри. И поэтому они изливаются хамелеоновой строкой на нестраницы нелепой некниги. Ведь люди - глупые существа. А на поездах не может быть стихов. Ну и что, что колеса выбивают стихотворный размер?..
Послушай, здесь все пропахло поездами. Послушай, здесь немного фальшивит скрипка. Послушай, где-то есть дорога, которая ведет вверх, в туман. Из тумана грязно-серого - в туман голубоватый, как сигаретный дым. Ты не куришь, но цвет - это голубое молоко в воздухе - манит своей недопорочностью, своим текучим соблазном.
Послушай, мы долго шли, а оказалось - закольцованы.
Послушай, нам здесь нечего делать. Лента Мебиуса не кончается, хотя и кажется изменчивой и гибкой.
Мы сами ушли сюда из места куда более скучного. Здесь - хотя бы спокойно, хотя бы вместо людей ненавязчивые шифоновые тени, здесь - хотя бы сумерки, туман и фонари с феями. Здесь скрипки, безголосые, безмолвные отчасти.
Здесь не шумно, здесь не устаешь.
Послушай, нам здесь нечего делать. Но, может быть, останемся?..
Послушай - и, быть может, ты узнаешь песню, которая доносилась из прокуренных динамиков вокзала.
Послушай, что я расскажу.
Это в каком-то смысле сказка, приснившаяся писателю в ночь перед повешением.
Это в какой-то мере мир, в котором он остался.
Послушай: в фонарях на самом деле феи. Нет, не зеленые. Ты смеешься?..
А ты подумай о том, зачем феям сидеть в фонаре. Думаешь, весело проводить всю ночь в сражении с невидимым стеклом? Слепят глаза собственные крылья, рвешься в темноту - куда-нибудь, но отсюда, служить тем, кто не ценит этого, все равно бессмысленно.
Тем, кому "смысленно", будешь служить самостоятельно.
Сядешь на плечо и притворишься светлячком.
Послушай: черное на черном не видно. Поэтому ты никогда не замечал, что на самом деле чугунные поезда исписаны стихами. Это жертвенность, это жертва искусству. Человек не сможет этого прочитать, потому что не будет искать искусства везде, не будет отчаянно встматриваться в поисках красоты. Но ведь теперь ты видишь на неровном черном бензиновые отблески шариковой ручки, да?
Стихи не будут сидеть в груди. Они, на самом деле, как ярость - они требуют выхода, иначе разорвут изнутри. И поэтому они изливаются хамелеоновой строкой на нестраницы нелепой некниги. Ведь люди - глупые существа. А на поездах не может быть стихов. Ну и что, что колеса выбивают стихотворный размер?..
Послушай, здесь все пропахло поездами. Послушай, здесь немного фальшивит скрипка. Послушай, где-то есть дорога, которая ведет вверх, в туман. Из тумана грязно-серого - в туман голубоватый, как сигаретный дым. Ты не куришь, но цвет - это голубое молоко в воздухе - манит своей недопорочностью, своим текучим соблазном.
Послушай, мы долго шли, а оказалось - закольцованы.
Послушай, нам здесь нечего делать. Лента Мебиуса не кончается, хотя и кажется изменчивой и гибкой.
Мы сами ушли сюда из места куда более скучного. Здесь - хотя бы спокойно, хотя бы вместо людей ненавязчивые шифоновые тени, здесь - хотя бы сумерки, туман и фонари с феями. Здесь скрипки, безголосые, безмолвные отчасти.
Здесь не шумно, здесь не устаешь.
Послушай, нам здесь нечего делать. Но, может быть, останемся?..
Послушай - и, быть может, ты узнаешь песню, которая доносилась из прокуренных динамиков вокзала.
Хотя, если честно, сейчас перечитала - нравится только словосочетание "шифоновые тени" ><'
Присоединишься к непобегу незаключенных?
Я бы ответила, но у меня сейчас сознательно выставленный writer's block. Иначе не доберусь до учебников.
Как-ка-пель.Почитала бы с удовольствием.
А в идеале хочу из этого роман-переписку. В соавторстве, внезапно.
Может, потом тогда?..
И спасибо, очень приятно. Мы стараемся^^~
Было бы чудесно, кстати)
Летом, скорее всего... (Ох, дожить бы до него без потерь.)
мысленно - я рядом, всегда. Но выдавить из себя сейчас ответ на пост никак не могу, моя дорогая, ибо... *вздохнула*
пойду устрою себе самоанализ. Давно пора.
Где будет ледяное небо, фильтр-сепия на глазах и венки из травы и меда.))
Поучаствуешь?)
Почему - в точку?)
Очень постараюсь.)
Потому что в точку %) Действительно же капель.
Стихи не будут сидеть в груди. Они, на самом деле, как ярость - они требуют выхода, иначе разорвут изнутри. И поэтому они изливаются хамелеоновой строкой на нестраницы нелепой некниги. Ведь люди - глупые существа. А на поездах не может быть стихов. Ну и что, что колеса выбивают стихотворный размер?..
Да... великолепно замечено.
<lluvia>, буду надеяться и ждать))
Joker_the_Violett, спасибо, милый. И ты же знаешь, что наше произведение, наша симфония - все тот же Silentium.)
И кстати, неужели ты не заметил продолжения романа - в комментариях?)
заметил, конечно) но ты же знаешь, я куда больше люблю наблюдать, чем участвовать.
о нет, я по обыкновению читаю все комментарии)